Дроны военного назначения или боевые роботы, сравнительно недавно используются в военных действиях. Однако уже сейчас вполне понятно, что техника намного опережает правовую регламентацию. Еще в 1930-х годах советские авиаконструкторы разработали беспилотную летающую торпеду с полной автоматикой. В 1951 г. в США был пущен в производство разведывательный беспилотный летательный аппарат. С тех пор боевые дроны существенно изменились, они стали более автономными и более независимыми в своих оперативно-тактических решениях. Теперь дроны стоят на вооружении всех основных армий мира и имеют самое разное предназначение. Но их объединяет то, что в задачу этих автономных самоуправляющихся систем входит выполнение специальных операций, потенциально опасных для человека.

Иными словами, военный дрон – это автономный аппарат, запрограммированный на решение боевых задач в небесах, на земле и на море. Причем автономность боевого применения дронов означает, что за ними сохраняется вполне определенная возможность действий без контроля со стороны человека. Загрузив программу выполнения той или иной задачи и приступив к ее выполнению, дрон реализует ее по техническим параметрам, которые определены заранее. И он уже не может изменить или отменить выполнение своей задачи даже, если обстановка коренным образом изменилась или возникли новые обстоятельства, в частности, гуманитарные, которые не могли быть учтены заранее при составлении и запуске программы. Например, получив задачу на уничтожение врага, дрон лишен возможности отказаться от уничтожения, даже если уничтожаемый уже перестал быть врагом того, кто запускал дрона. Возможность ошибки или сбоя программы, а также отсутствие у дрона осмысленной избирательности и соразмерности нанесения ущерба противнику не оставляют шанса для того, чтобы считать дронов законным средством ведения войны. Поэтому есть все основания задуматься, как применение дронов на войне согласуется с нормами международного гуманитарного права.

Как известно, принцип ограничения средств и методов вооруженной борьбы был впервые сформулирован в Санкт-Петербургской Декларации 1868 г., которая устанавливала, что «что успехи цивилизации должны иметь последствием уменьшение, по возможности, бедствий войны» и что «единственная законная цель, которую должны иметь государства во время войны, состоит в ослаблении военных сил неприятеля»[1]. Гаагскими конвенциями 1907 г. определено, что «воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств нанесения вреда неприятелю»[2]; «воспрещается бомбардировать… незащищенные порты, города, селения, жилища или строения»[3]. Женевские конвенции от 12 августа 1949 г. о защите жертв войны ограничили применение средств ведения войны к гражданскому населению, раненым и больным, потерпевшим кораблекрушение, военнопленным и другим лицам, пользующимся международным покровительством во время войны.

В современном виде принцип гуманизации средств ведения войны был сформулирован Генеральной Ассамблеей ООН в Резолюции от 19 декабря 1968 г. № 2444, которая провозгласила, что «право сторон, участвующих в конфликте, прибегать к средствам поражения противника не является неограниченным». Дополнительный протокол I от 8 июня 1977 г. к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г. установил, что «в случае вооруженного конфликта право сторон, находящихся в конфликте, выбирать методы или средства ведения войны не является неограниченным» (п. 1 ст. 35)[4].

Таким образом, в действующем международном праве существует система общих и специальных запретов применять определенные виды оружия, которое: а) действует неизбирательно, т.е. как против военных, так и против гражданских объектов; б) причиняет излишние повреждения или излишние страдания; в) имеет своей целью причинить обширный, долговременный и серьезный ущерб природной среде. Специальные международно-правовые запрещения обязывают воюющих защищать от военных нападений женщин, детей, раненых и больных, а также гражданские объекты, такие, как объекты, необходимые для выживания гражданского населения, установки и сооружения, содержащие опасные силы.

Следовательно, правовая проблема военных дронов сводится к тому, что, если ранее любое боевое применение оружие осуществлял непосредственно человек, то теперь возникла новая реальность – техника способна вести бой самостоятельно, без участия человека и сама определять боевое применение по любым целям, независимо от человека. Автономность дрона – нового средства ведения войны от человека – требует нового правового понимания того, с помощью каких гарантий, мер регулирования и ответственности обеспечить соблюдение принципов гуманности на войне.

Кроме того, дрон – это многокомпонентное средство ведение войны, в котором могут сочетаться как различные виды оружия (поражающие факторы), так и компьютерный разум. В тоже время, дрон не имеет душевных свойств личности, он не сентиментален и бездушно выполняет боевую задачу, повинуясь только техническим идентификаторам, приборам распознавания и боевого поражения.  

Однако физики и инженеры-разработчики могут возразить, что:

Во-первых, оснащение дронов оружием может быть строго подчинено международно-правовым стандартам. Например, если в международном праве существует запрет на конкретные виды оружия – химического, бактериологического, стрелкового, минного, зажигательного, лазерного и др., то не существует никаких технических причин, чтобы оставлять это оружие для оснащения дронов.

Во-вторых, программное обеспечение дронов способно учесть все категории защищаемых во время войны лиц, чтобы не применять по ним средства боевого уничтожения.

Эти два основных аргумента физиков вполне понятны юристам (лирикам). Однако они оставляют не решенными многие дополнительные и отнюдь не лирические вопросы:

Где гарантия, что оснащение дронов различными системами огня не приведет к суммарному эффекту боевого применения, который в совокупности может быть по сути антигуманным, а следовательно противозаконным? Например, совмещение систем залпового огня огнеметов и систем лазерного наведения, предпринятые вместе и сразу, разве не могут выйти за предел международного запрета? Или допустим, что дрон будет использоваться для транспортировки к цели и приведению в действие ядерного взрывного устройства или другого оружия массового уничтожения, не запрещенного международным правом в силу гарантий государственной человеческой воли гуманности.

Как может дрон автономно и неотвратимо действующий, прекратить свое боевое задание, в случае, когда необходимость в нем отпала – например, когда противник признал свое поражение в войне или за время движения дрона изменилась дислокация войск настолько, что вместо них в районе атаки дрона оказалось невооруженное гражданское население? Ясно, что удовлетворительного ответа на эти вопросы техника не дает, не говоря уж о возможностях технического сбоя программ, когда, например, удар дрона будет нанесен не в том месте, где изначально планировалось программой его интеллектуальной начинки. Что, если дрон в силу своей автономности залетит, заплывет, заползет или дойдет не в то, место и не тогда, когда позволительно стрелять по противнику?

Следующий вопрос о том, как с помощью машинного интеллекта гарантировать достоверное опознавание дроном противника (комбатанта)? Ведь, согласно международному гуманитарному праву, вооруженные группы и подразделения противника должны находящихся под командованием лица, ответственного перед государством за поведение своих подчиненных, подчиняющиеся внутренней дисциплинарной системе, которая, среди прочего, обеспечивает соблюдение норм международного права, применяемых в период вооруженных конфликтов.

Можно ли охватить программой дрона оценку этих признаков противника, без которой нельзя применять оружие?

Войска воюющих сторон состоят из комбатантов и некомбатантов. Лица, входящие в состав войск противника, кроме медицинского и духовного персонала, являются комбатантами, т.е. они имеют право принимать непосредственное участие в военных действиях. Они должны вести военные действия в соответствии с законами и обычаями войны, им запрещено вести военные действия против гражданского населения и незащищенных объектов; применять оружие массового уничтожения, а также оружие, причиняющее излишние страдания; разрушать сокровища культуры; причинять обширный, долговременный и серьезный ущерб природной среде и др. Возможно, в программу дрона и можно будет записать опознавание, скажем, раненого, ребенка, женщины или военнопленного. Но как при прочих равных условиях дрон будет определять противника, который прекратил сопротивление или который за мгновение переходит из статуса комбатанта в статус некомбатанта и наоборот?

Бой – это очень сложная форма человеческого бытия, в которой юридически значимые факты меняются молниеносно, в которой возникают и столь же внезапно исчезают паллиативы и альтернативы: убивать или не убивать; стрелять или не стрелять в жертву; а если стрелять, то в сердце или в руку. В бою может оказаться так, что защищаемый конвенцией ребенок ведет бой как взрослый комбатант. По оценке экспертов ООН, за последнее десятилетие непосредственно в результате вооруженных конфликтов было убито свыше 2 млн. детей, втрое больше детей было ранено или искалечено[5].

В современных войнах потери среди гражданского населения и разрушения гражданской инфраструктуры являются не просто издержками войны, но последствием преднамеренных действий тех, кто официально не участвует в военных действиях. Во многих современных вооруженных конфликтах воюющие и официально не воюющие стороны направляют свои силы против гражданского населения с тем, чтобы изгнать или ликвидировать часть населения, или же чтобы ускорить военную капитуляцию. Граница между гражданским населением и комбатантами зачастую бывает размыта. Комбатанты часто живут или ищут убежища в деревнях и иногда используют невинных мирных людей, и даже детей, в качестве живого щита.

Переход в бою из оного состояния в другое непредсказуем, он не подвластен тривиальному кабинетному программированию. Есть множество обстоятельств современного боя, которые пока не доступны компьютерному разуму. Поэтому технический довод физиков-программистов о том, что в принципе можно создать программу дрона, учитывающую все обстоятельства, не выдерживает ни малейшей юридической критики.

Суммируя сказанное, выход в решении правовой проблемы военных дронов видится в двух основных направлениях: а) правоприменительному и б) правотворческому.

Правоприменение призвано обеспечить реализацию принципов международного гуманитарного права при производстве и применении дронов. Но для этого требуется подчинить систему технической компоновки дрона системе норм международных договоров, которые регламентируют ограничение конкретных видов вооружений и методов ведения боевых действий.

Правоприменительный механизм сопряжения новой военной техники и гуманитарными стандартами уже создан. Он предусмотрен, в частности, ст. 36 Дополнительный протокол I к Женевским конвенциям, в котором сказано, что «При изучении, разработке, приобретении или принятии на вооружение новых видов оружия, средств или методов ведения войны» каждая страна «должна определить, подпадает ли их применение, при некоторых или при всех обстоятельствах, под запрещения, содержащиеся в… нормах международного права». А это значит, что в национальном законодательстве должен существовать порядок проведения гуманитарно-правовой экспертизы новых средств и методов ведения войны, принимаемых на вооружение.

Тем не менее, в отечественном военном праве до настоящего времени этот порядок не нашел позитивной правовой регламентации. В ст. 4 Федерального закона «Об обороне»[6] у главы государства имеются полномочия по утверждению федеральных государственных программ вооружения. Однако вполне очевидно, что нормы международного гуманитарного права заслуживают значительно более полной имплементации в российское внутреннее законодательство. В настоящее время отсутствует какой-либо закон или подзаконный акт, который бы в прямой постановке определил порядок приемки на вооружение систем с учетом их соответствия международным гуманитарным стандартам. Причем этот пробел касается не только дронов, но и всех иных видов оружия и боевых средств и методов, принимаемых на вооружение. Поэтому этот аспект было бы вполне уместно учесть разработчикам и новаторам отечественного военного законодательства.

Говоря о правотворчестве, следует также признать необходимость постановки на суд международной общественности вопроса о заключении специального международного договора о военных дронах. Параметры этого договора видны уже сейчас, они в целом созвучны контексту существующей договорной регламентации, предпринятой под эгидой ООН таких, как, в частности, Конвенция о некоторых видах обычных вооружений (1980 г.) и протоколы к ней, касающиеся осколочных боеприпасов, лазерного, зажигательного оружия, Международный кодекс поведения в отношении поставок оружия (2000 г.), Конвенция по кассетным боеприпасам (2008 г.) и др.

В этом контексте можно предложить некоторые обще наметки проекта договора о военных дронах. Помимо общих положений, касающихся подписания ратификации, оговорок и др. договор может включать следующие положения материального права:

1. Сфера применения договора должна включать все ситуации, указанные в статье 2, общей для Женевских конвенций от 12 августа 1949 г. а также предусмотренные в п. 4 ст. 1 Дополнительного протокола I к этим Конвенциям.

2. Определения таких понятий, как: «военный дрон», «государственная принадлежность дрона», «вооружение дрона», «программное обеспечение дрона», «боевая задача дрона», «система распознавания свой-чужой» и др.

3. Общие ограничения в отношении применения военных дронов должны предусматривать конкретные технические критерии подконтрольности дрона военному командованию стороны договора. В этом отношении необходимо сформулировать требования к поражающим свойствам (вооружению), управлению и программному обеспечению дрона, которые должны исключать при любых обстоятельствах неизбирательное применение вооружения. Программное обеспечение и система контроля дрона должны полностью исключать действия, которые могут повлечь случайные потери жизни, ранения среди гражданского населения и других защищаемых лиц, нанесения ущерб гражданским объектам, который был бы чрезмерным по отношению к ожидаемому конкретному и непосредственному военному преимуществу. Кроме того, нужно предусмотреть, на любых стадиях разработки, производства, транспортировки и применения дронов конкретные практические меры предосторожности для защиты гражданского населения от воздействия оружия дрона с учетом всех существующих обстоятельств, включая гуманные и военные соображения.

4. Специальные положения договора о военных дронах должны предусматривать параметры боевого применения дронов, применительно к правовому состоянию будь то состояние войны, перемирия, международная контртеррористическая или коалиционная операция. При этом должна быть предусмотрена дезактивация дронов не только контролирующим командованием, но и по методу «двух ключей» если, например, в случае обоюдного прекращения военных действий, обе стороны участвующие в конфликте по договоренности могли бы дезактивировать дронов, находящихся в автономном боевом режиме применения.

Боевое применение дронов может быть ограничено специальными нормами, применительно к конкретным материальным объектам – земли, леса, воды, заповедные и охраняемые природные территороии, города и населенные пункты, гражданские объекты, таящие опасные силы (дамбы, электростанции, ирригационные сооружения и др.). Должен быть учтен аспект защиты от автономного боевого воздействия дронов для всех охраняемых международным правом объектов культурного наследия, исторических памятников, храмов и в целом для защиты любых культурных ценностей во время войны.

Нужно также предусмотреть регистрацию и предание гласности сведений о расположении дронов в случаях послевоенного урегулирования. Соответствующие регистрационные документы (базы данных) подлежат хранению сторонами договора и после прекращения активных военных действий используются для защиты гражданских объектов и лиц от опасности автономных действий дронов; либо в случаях, когда вооруженные силы ни одной из сторон не находятся на территории противника, предоставляют друг другу всю имеющуюся в их распоряжении информацию о расположении дронов и их автономных действиях. По взаимной договоренности стороны вооруженного конфликта обязаны предать гласности информацию о дронах в контексте мер, регулирующих прекращение военных действий.

5. Международное сотрудничествосторон договора о дронах должны включать положения не только о поствоенном урегулировании, но и о прелиминарных действий государств в условиях мирного времени, которыми будет контролироваться соблюдение единых допустимых критериев вооружения и боевого применения дронов, условия предоставлении информации, а также технической и материальной помощи, - включая при соответствующих обстоятельствах совместные операции, - необходимой для обезвреживания, дезактивации или ликвидации дронов.

Подытоживая сказанное, следует подчеркнуть, что военная действительность дает немало поводов современным юристам действовать быстро и безотлагательно решать вновь возникающие проблемы, такие как проблема правового статуса военных дронов. Ее решение видится на стыке разных отраслей знания, как технических, так и гуманитарных. Во всяком случае, этот предмет правового регулирования дает хороший повод к коллективному мышлению, согласованному взаимодействию гуманистов и международному сотрудничеству.

© ГЛЕБОВ Игорь Николаевич, доктор юридических наук,
профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации.

4 Июль 2013

Ссылки:

[1]. Декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль, принятая в г. Санкт-Петербурге 29 ноября 1868 г. // Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т. IV.- С.-Петербург, 1878.

[2]. IV Гаагская конвенция о законах и обычаях сухопутной войны от 18 октября 1907 г. // Действующее международное право. Т. 2.- М., 1997. С. 575 - 587.

[3]. IX Гаагская конвенция о бомбардировании морскими силами во время войны от 18 октября 1907 г.

[4]. Сборник международных договоров СССР. Вып. XLVI. - М., 1993. С. 134 - 182.

[5]. О положении детей в вооруженных конфликтах см. док. ООН: A/51/306; A/62/228.

[6]. Федеральный закон от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ "Об обороне"// Собрание законодательства Российской Федерации.1996. № 23. Ст. 2750 (в ред. от 08.12.2011).

Комментарии   

+1 #1 владимир 23.08.2014 18:35
"Приятные" гуманитарные рассуждения о цивилизованной войне...и что вояки разрушат не всю страну или город, а только половину.
Но согласятся ли с этим те кто должен погибнуть в разрушенной половине города? Думаю, жить хотят все и как можно дольше и счастливо.
Информативно статья, конечно, интересно написана.
Но, как сказал мудрец - "Мы живём в шизофреническом мире. Человечество пока ещё не родилось!"
И мне тоже жаль, что разоружаться ни кто не желает, а совершенствует своё оружие, из страха, что противник может опередить или превзойти в методах убийства.
Ведь эти дроны могут доставить не только мощную бомбу, но и очень маленькую и безшумную с бактериологичес кой отравой.
Гуманитарных мер для выживания, тут,... как видим,.. маловато. Надо вообще побеждать желание тиранов и террористов, - воевать и убивать. Но, как это делать В РЕАЛЬНОСТИ, не знает ни один гуманитарий. И даже БОГ.